Зевнув в кулак, десантник протянул бинокль осназовцу:

– Все, Андрюх, не могу больше, глаза слезятся, будто песка насыпали. Понаблюдай немного.

– А ты чего, спать собрался? – автоматически пробормотал тот, принимая удивительный прибор. Приник к мягкому налобнику. Окружающий мир, до этого нерезкий и размытый, внезапно обрел четкость и контрастность, словно бы впрыгнув в поле зрения. Ух ты, никак не привыкнет!

– Угу, с храпом и причмокиванием. Очень смешно. Да не дергай ты им, это ж не нормальный «ночник», просто бинокль с, так сказать, дополнительными функциями. Плавно веди. Ага, примерно так. И яркость меняй, как я показывал, чтобы взгляд не замыливался.

Несколько минут прошло в молчании. Трофимов сосредоточенно изучал обстановку, Алексей, прикрыв уставшие глаза, отдыхал. Будущанский бинокль – штука во всех смыслах крутая, вот только он и на самом деле не предназначен для длительного наблюдения. Глаза устают. Хорошо, что уже практически рассвело: еще буквально с полчасика – и…

Додумать мысль десантник не успел: во внезапно оживших наушниках раздалось долгожданное: «Нулевой» – «Первому». Повторяю, «Первый» на связи. Слышишь меня?».

От неожиданности Степанов едва на месте не подскочил, вызвав удивленный взгляд товарища. Неужели?! Блин, ну наконец-то!..

– «Нулевой-раз» на связи. Слышу плохо. Ты где?

– Близко. Оставайтесь на месте, пеленгую. Есть, засек. Будем через десять минут. Конец связи.

– Принял. Конец связи, – выдохнул Леха, поворачиваясь к осназовцу. – Все, Андрюх, нашли они нас! Теперь попроще будет.

– Может, бойцов навстречу послать? – взволнованно заерзал младший лейтенант. – Вдруг мимо пройдут и на фашистов напорются? Нашумят – и амба.

– Не нужно, – усмехнулся Степанов. – Эти мимо уж точно не пройдут.

– Уверен? – продолжал сомневаться Трофимов. – Мы ж замаскировались.

– Абсолютно. Не переживай, как их увидишь – сам все поймешь. Точно говорю. Потерпи десять минут. Главное, когда они появятся, не дергайся и за оружие не хватайся. Ребята резкие и шуток не понимают.

– Ладно, – смирился диверсант, незаметно, как ему казалось, коснувшись лежащего под рукой автомата. Леха сделал вид, что ничего не заметил. – Поглядим еще, какие они резкие…

Космодесантники появились спустя восемь минут – из чистого любопытства Леха засек время по своим «Штурманским». Вряд ли Локтев сделал это специально – не в его стиле, да и зачем? – однако вышло достаточно эффектно. По крайней мере, осназовец впечатлился… сильно, прямо скажем, впечатлился. Да и как тут не впечатлишься, когда в метре от тебя буквально из ниоткуда возникает фигура в невиданной экипировке, чем-то отдаленно напоминающей комбез Степанова, только на порядок сложнее? Возникает, будто соткавшись из внезапно обретшего плотность воздуха. И, аккуратно придавив к земле начавший подниматься автомат, рокочет глухим механическим голосом из-под закрывающей лицо матово-черной маски:

– Тихо, боец, свои! «Нулевой», подтверди!

– Нормально все, Андрюха, наши это! Расслабься. И палец со спуска убери, еще стрельнешь ненароком. А любой шум нам, сам понимаешь, категорически противопоказан. Ну, здоров, что ли, Володька!

– И тебе не хворать, – от десантника же услышанной фразой ответил старлей, отпуская оружие осназовца и отступая назад. – Соскучились?

– Есть немного, – хмыкнул Леха. – Долгонько вы что-то. Пробки на дорогах? А в метро с оружием не пускают?

– Типа того, – не остался в долгу Локтев, понятия не имевший, что собой представляет это самое «метро». Судя по смыслу, какой-то архаичный вид транспорта, в его времени уже не использующийся. – Ну, чего? Пошли к остальным? Познакомимся с новичками, заодно и в курс дел введешь, а то мы тут немного одичали. Информационный голод.

– Пошли. Володь, а фриц наш как, живой еще?

– Ланге-то? Живой. Выдохся совсем, но собственными ножками дотопал, даже тащить не пришлось. Да мы б и не тащили, честно тебе признаюсь. Но уж больно жить хотел. На одних спецсредствах доковылял, если отходняк в ближайшие сутки не добьет – значит, повезло….

* * *

– Да с чего вы взяли, что вообще нельзя на связь выходить-то? – не выдержав, Берг взволнованно всплеснул руками. Учитывая бронекомплект, выглядело это достаточно комично. – И что с того, что немцы засекут? Нет, прямо отсюда, понятно, в эфир не выйдешь, сигнал слишком мощным будет, мигом поймут, что передатчик где-то рядом. Но если отбежать на пару километров в сторонку, совсем другое дело. Не вычислят они направление.

– Вот глупость же говоришь, товарищ! – рубанул ладонью младший сержант Стриж. – Запеленгуют, как миленькие, дело-то не хитрое. И – все.

– Ладно, коллега, – Йохан опустился на землю рядом с радистом. – Объясняю на пальцах. Во-первых, для этого нужны ДВА пеленгатора. Минимум! А во-вторых? Хорошо, засекли фрицы факт работы передатчика, отличающегося очень качественным сигналом – на связь буду выходить сам, при помощи моей радиостанции. Ну и что сообщит их радист? Что засек выход в эфир на таком-то азимуте? И где нас искать? Азимут, он штука такая… длинная, а мы на месте сидеть не станем.

– Так-то оно так, – хмуро согласился тот. – Вот только они нас ждут… ну, в смысле, вас. И сразу всполошатся, начнут лес прочесывать.

– Всполошатся, – ухмыльнулся космодесантник. – Обязательно. Только есть еще и в-третьих, коллега: непосредственно перед началом передачи я врублю глушилку и забью все доступные частоты помехами. Связи у фрицев не будет, вообще никакой. Затем отключу и выйду в эфир. Передам, что нужно, и снова начну радиоподавление. В итоге у немцев будет буквально пара минут на все про все. И я сильно сомневаюсь, что их радист успеет вовремя отреагировать. Кстати, одновременно можем начать передавать на немецкой частоте какую-нибудь ахинею открытым текстом – вон Леха придумает, что именно, у него здорово получается. Например, что такое-то крупное подразделение РККА начало контрудар или нечто подобное. Тут мелочиться не стоит, хоть целый мехкорпус «задействуем». Есть у нас такая возможность, использовать одноразовый передатчик, который после выхода в эфир самоликвидируется. Вместе с теми, кто его обнаружит.

– Так ты, получается, и связь фашисту глушить можешь?! – ахнул впечатлившийся «Стриж».

– Угу. Не особенно далеко, правда, примерно до пяти километров, но нам этого с головой хватит.

– Здорово. Вот только насчет самой радиограммы… «Садовник» мой почерк знает. Если ты передавать станешь, сразу поймут, что другой радист работает. Могут не поверить.

Берг пожал плечами:

– Да я и не собираюсь, телеграфного ключа-то у меня не имеется, а изобретать что-то – времени нет. Сам и отстучишь, а я запишу и передам позже и из другого места.

– Это как так, запишешь? – откровенно завис «Стриж». – Куда запишешь?

– Так в память радиостанции, куда же еще? Ну, как бы тебе попроще объяснить, коллега?